развернуть
| Верховный Суд Республики Карелия рассмотрел дело о преступлениях финских оккупантов во времена Великой Отечественной войны. | версия для печати |
С осени 1941 года и по июнь 1944 года две трети территории Карело-Финской ССР находились в финской оккупации. Захватчиками были разрушены города, деревни, промышленные и сельскохозяйственные предприятия, были убиты и замучены мирные граждане. Ущерб, нанесенный экономике и культуре Карелии в результате войны и оккупации (разрушение жилых домов, зданий образовательных и медицинских учреждений, промышленных предприятий, мостов, железнодорожных станций, электростанций, вывоз скота, заготовленной древесины и прочее), не считая потерь от прекращения промышленного и сельскохозяйственного производства, составил в переводе на современный курс рубля более 20 триллионов рублей. Материалы об оккупации Карело-Финской ССР, собранные Чрезвычайной Государственной комиссией КФССР по установлению и расследованию злодеяний финско-фашистских захватчиков, не были предметом рассмотрения во время «Нюрнбергского процесса». Между тем к военным преступлениям и преступлениям против человечества не применяются сроки давности. Прокуратурой Республики Карелия совместно с МВД Республики Карелия, СУ СК Российской Федерации по Республике Карелия, УФСБ России по Республике Карелия, Правительством Республики Карелия, ФГБОУВО «Петрозаводский государственный университет», ГБУ РК «Национальный архив Республики Карелия», БУ «Национальный музей Республики Карелия», общественной организацией «Карельский союз бывших малолетних узников фашистских лагерей» была создана межведомственная рабочая группа по подготовке материалов для признания факта геноцида немецко-фашистскими захватчиками и их пособниками мирного населения Республики Карелия в период Великой Отечественной войны. В ходе проведенной проверки были изучены архивные материалы, опубликованные в сборнике документов «Без срока давности: преступления нацистов и их пособников против мирного населения на оккупированной территории РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Республика Карелия» (данные документы представляют собой материалы ГБУ РК «Национальный архив Республики Карелия», УФСБ России по Республике Карелия, опубликованные воспоминания бывших узников, документы Военного архива Финляндии, статьи из газет военного периода), а также электронные библиотеки исторических документов, научные работы историков, изданные сборники документов, книги, отобраны объяснения граждан. 27 июня 2024 года Прокурор Республики Карелия, действуя в интересах Российской Федерации и неопределенного круга лиц, в том числе родственников и потомков мирных жителей и военнопленных, погибших на территории Республики Карелия в годы Великой Отечественной войны от преступных действий немецко-фашистских захватчиков и их пособников, обратился в Верховный Суд Республики Карелия с заявлением об установлении факта, имеющего юридическое значение - о признании преступлений, совершенных немецко-фашистскими захватчиками и оккупационными властями и войсками Финляндии на территории Республики Карелия в период Великой Отечественной войны с 1941 года по 1944 год в отношении советских граждан, являвшихся представителями мирного населения и военнопленными, проходящими военную службу в Красной армии - Вооруженных Силах СССР, военными преступлениями и преступлениями против человечества. Определение геноцида национальных, этнических и расовых групп, представлявших собой население СССР, - народов Советского Союза дается в Уставе Нюрнбергского международного военного трибунала от 8 августа 1945 года и подтверждается резолюциями 3 (1) от 13 февраля 1946 года и 95 (1) от 11 декабря 1946 года Генеральной Ассамблеи ООН. В рамках расследования уголовного дела, возбужденного 22 апреля 2020 года Следственным комитетом Российской Федерации по ст. 357 Уголовного кодекса Российской Федерации по факту совершения геноцида, установлено, что частью плана по освоению территорий являлось намерение нацистской Германии и ее союзницы Финляндии избавиться от всего местного населения Советского Союза путем изгнания и истребления его для колонизации местности. После вторжения финских войск в конце июня 1941 года в Карело-Финскую ССР по приказу командующего сухопутными войсками Финляндии Маннергейма К.Г. на ок¬купированной территории было организовано Временное управление Восточной Карелии (далее - ВУВК), начальником которого назначен полковник Котилайнен В.А. Оккупированные территории были разделены на Олонецкий, Масельгский и Беломорский округа. В обращении Маннергейма К.Г. к населению Карелии указано, что население, находящееся на оккупированной территории, должно беспрекословно выполнять все распоряжения финских военных властей; населения занятых местностей обязаны при требовании военных властей давать необходимые сведения о себе, членах своей семьи и месте жительства; передвижение с одного места жительства на другое без разрешения военных властей запрещено; судебная власть на занятой территории принадлежит военно-полевым судам финской армии. Начальник ВУВК 15 июля 1941 года в обращении к гражданам захваченных районов Советской Карелии объявил, что принял на себя руководство оккупированной территорией, и с этого времени ее жители обязаны выполнять требования финских военных властей. Так, местным жителям запрещалось иметь любое оружие и радиоаппаратуру, находиться на улице с 9 часов вечера до 6 часов утра, присваивать или портить оставшееся государственное (колхозное) имущество, хранить или распространять политические книги. Гражданскому населению предлагалось продолжить свою обычную работу и предоставить опись имущества, а оставшимся советским солдатам немедленно сдаться в плен. За нарушение данных требований грозили разного рода наказания вплоть до смертной казни. По сентябрь 1941 года шли бои за город Петрозаводск. Значительная часть жителей республики была эвакуирована. В начале октября 1941 года войска Красной армии по приказу командования отступили. Город был занят финнами и переименован в Aanislinna, улицам Петрозаводска были даны финские наименования. Созданы новые органы власти - администрации во главе с комендантами, в наиболее крупных деревнях были уполномоченные ВУВК и старосты. Из представленных суду материалов следует, что на оккупированной территории с населением чуть более 86 тыс. человек (в отчете ВУВК за декабрь 1941 года - 86 119 человек) было создано порядка 100 различных мест принудительного содержания: концентрационных лагерей для гражданского населения - 14; трудовых лагерей и аналогичных им трудовых подразделений - 34; лагерей и рот для советских военнопленных - 42; тюрем - 9; колоний - 1. Концентрационные и трудовые лагеря имели филиалы на всей оккупированной территории, охватывая практически все населенные пункты захваченной Карелии. В основу финской оккупации был положен принцип сегрегации. Генеральной Ассамблеей ООН сегрегация квалифицирована как преступление против человечества (резолюция 3068 (28) от 30 ноября 1973 года). Как следует из показаний директора фонда «Историческая память», научного сотрудника ФГБУ «Институт Российской истории Российской Академии наук» Дюкова А.Р., только Финляндия в период войны осуществляла политику расовой сегрегации и этнографических чисток (такого не было в действиях Германии). Карело-Финская ССР занимает первое место (в процентном отношении) среди оккупированных территорий СССР по количеству концентрационных лагерей и смертности в них. Так, представители финно-угорского населения республики (карелы, вепсы, ингерманландцы, финны) должны были стать гражданами этого государства, а русское население было изолировано и заключено в концлагеря с целью дальнейшего выселения за пределы Великой Финляндии на территории, оккупированные нацистской Германией. 8 июля 1941 года Маннергейм К.Г. издал приказ, в котором указано, что надлежит «русское население задержать и отправлять в концлагеря». Архивные источники показали, что финские оккупанты строго следили за этнической чистотой и беспощадно карали за попытки ее нарушения. О национальной сегрегации в суде свидетельствовали историки Веригин С.Г., Дюков А.Р., Парфенов Ж.П., Елошин Д.А., Попов Д.А., Усачева Е.В. Так, Веригин С.Г. пояснил, что отнесение лица к финно-угорскому населению осуществлялось на основании документов, опросов, в том числе на предмет знания языка, а также антропологических данных. Как показал Попов Д.А., например, в Заонежье отнесение населения к национальному осуществлялось на основании оценки формы черепа, цвета волос, глаз. Согласно отчету ВУВК за декабрь 1941 года как все население, проживающее на оккупированной территории КФССР, так и находящиеся в концлагерях, были разделены на национальное и «чужое». Пайки были различны для карельского населения и русского населения (первые - больше). В неравном размере оплачивался труд населения в зависимости от принадлежности к карелам и прочим родственным финнам национальностям либо русским и прочим инородным рабочим - расценки для последних составляли 50-60% от установленных для первой категории лиц; национальное население имело и иные привилегии. На освободившиеся и колхозные земли переселяли карелов; к примеру согласно показаниям свидетеля Попова Д.А. для детей финно-угорского населения изначально были организованы школы. Населению выдавались различного цвета разрешения на проживание в зависимости от принадлежности к финскому или родственному финнам населению (им - зеленого цвета). Хлебную карточку привилегированной группы получал каждый, кто имел зеленое разрешение на проживание. В распоряжении ВУВК Олонецкому окружному начальнику о раздельном расселении карельской и русской национальности от 16 марта 1942 года в целях проводимой ВУВК работы по финнизации населения указано о необходимости отделения от русских карельского населения и переселении его в более северные деревни. Допрошенные судом свидетели-историки пояснили, что гражданами Великой Финляндии могут являться лишь представители финно-угорского населения, а представители некоренного населения после победы Германии в войне будут отселены на территории, которые отойдут Германии. Этим, в частности, объясняется создание мест принудительного содержания, в том числе концентрационных лагерей для населения, трудовых лагерей. Они были созданы, прежде всего, для ограничения этнического русского населения, которое, по мнению финляндских властей, было наиболее подвержено коммунистической пропаганде, саботажу, сбору разведывательной информации, которую в дальнейшем могли передать советской стороне. Согласно материалам дела, составленная финляндским бюро по народонаселению статистика свидетельствовала, что уже к концу 1941 года в концлагерях на оккупированной территории Карелии находилось около 20 тыс. человек. Наибольшее их количество пришлось на начало апреля 1942 года (около 24 тыс. чело¬век), или около 27% от всего населения, нахо¬дившегося в зоне оккупации. К концу 1942 года численность уменьшилась до 15-18 тыс. человек, или составляла около 20% от всего попавшего в оккупацию населения. Часть ненационального населения на оккупированной территории Карелии в 1941-1944 годы, которое не попало в концентрационные или трудовые лагеря, оказалась в местах принудительного содержания. Ряд местностей компактного проживания ненационального населения финские официальные власти называли термином «особые территории», как например, Заонежье. Из воспоминаний очевидцев следовало, что режим содержания на «особых территориях» и в местах принудительного заключения мало чем отличался от пребывания в финских концлагерях: жесткий контроль, ограничения в передвижении, уплотненность жилищ, практическое отсутствие лекарств и медикаментов, постоянное недоедание, обязательное привлечение к труду, низкие заработки, физические наказания. Пытки и истязания применялись и в отношении свободно проживающего на-селения. Поджог школы-интерната в деревне Спасская Губа, где проживало 17 детей, в феврале 1943 года был осуществлен со стороны главного входа, из-за чего детям приходилось выпрыгивать из окон второго этажа. Финны фотографировали, как дети прыгают из окон, в том числе ребенка, который зацепился рубашкой о забор. Местным жителям было запрещено тушить пожар и спасать детей. Из 17 детей погибло 5, которые были в возрасте от 7 до 13 лет. Из показаний свидетелей Веригина С.Г., Иринчеева Б.К., Костюк М.И., донесения начальника полевого подвижного госпиталя № 2212 от 13 февраля 1942 года, иных письменных материалов следовало, что 12 февраля 1942 года в 2 часа 15 минут финская диверсионная группа, вооруженная автоматами, винтовками, имевшая при себе гранаты, зажигательные шашки и бутылки с горючей смесью, проникла на территорию военно-полевого госпиталя № 2212, расположенного в поселке Петровский Ям. Несмотря на наличие Эмблемы Красного Креста, были совершены налеты на поселок ББК № 12, где находился питательно-обогревательный пункт и отделение для легкораненых ШИ 2212, поселок Петровский Ям, где находились склады и ветлазарет. Согласно архивным данным Военно-медицинского музея, первыми жертвами стали двое часовых, охранявших госпиталь. Далее диверсанты, разделившись на группы, стали поджигать здания, где располагались первое и второе отделение госпиталя, общежитие медицинских работников и административного персонала. Медицинских сестер, раненых и персонал госпиталя, пытавшихся выбраться из горящего здания, встречала автоматная очередь. На территории госпиталя было сожжено 9 зданий и 8 грузовых автомобилей, убито 55 человек из персонала госпиталя и раненых, находившихся на излечении, красноармейцев, гражданского населения. Свидетель Костюк М.И. пояснила, что в ходе нападении на госпиталь был убит ее отец - военком госпиталя Новожилов И.Н.; у нее сохранилась статья из старой советской газеты об этом с фотографиями жертв, в том числе ее отца, извещение о его гибели (документы приобщены к материалам дела). Погибшие захоронены в братской могиле в городе Сегежа. Об указанных событиях Репниковым П.Ю. написана книга «Петровский Ям. Запланированная трагедия», представленная в материалы дела. Также в архивных фондах содержатся документы о совершении 22 марта 1944 года авиационного налета на деревню Песчаное колхоза «Третий решающий год пятилетки» Пудожского района. По результатам налета убито и ранено 20 колхозников без учета жертв воинских частей; разрушены магазин, маслозавод, 18 домов полностью и 13 домов частично; в 27 домах выбиты все окна, в том числе в сельсовете, школе, детсаде и медпункте. Согласно Женевской конвенции от 29 июля 1929 года, ратифицированной СССР и Финляндией, запрещалось любое посягательство на жизнь раненных и больных, находящихся в военных госпиталях или оставленных противником на поле боя. Совокупность представленных в дело доказательств свидетельствовала о высокой смертности в концлагерях. Указанное явилось следствием условий содержания в них - недостаточного питания, большого количества проживающих в одном помещении лиц разного возраста и пола, отсутствия оказания медицинской помощи, тяжелых условий работы, применяемых физических наказаний. Только в петрозаводских концлагерях умерло более 7 000 человек, в целом - погибло от 15 до 19 тыс. мирного населения. В пояснениях суду заинтересованные лица Макеева Л.П. (лагерь № 5 г. Петрозаводск), Кардаш Т.В. (лагерь № 3 г. Петрозаводск), Чапурина Г.М. (лагерь № 2 г. Петрозаводск), при даче свидетельских показаний в ходе расследования уголовного дела Нюппиева К.А. (лагерь № 6 г. Петрозаводск), при даче объяснений прокурору Лукьяненко Л.П. (лагерь № 7 г. Петрозаводска) и Харькин В.Н. (лагерь № 5 г. Петрозаводска), допрошенная судом свидетель Фешева Ю.И. (лагерь № 5 в г. Петрозаводске), опрошенная прокурором Михайлова С.П. (лагерь в дер. Колвасозеро Ребольского района) поясняли, что самым страшным для них в лагерях было постоянное чувство голода. Недельного пайка (чаще всего упоминаются мука, гнилая колбаса, галеты, баланда из брюквы, картофельных очистков) не хватало. Люди умирали от голода, в том числе маленькие дети и пожилые люди; практически все болели цингой; дети, подростки, рискуя жизнью, пытались побираться, найти что-либо съедобное за периметром лагеря, собрать ягод, грибов, корешков; варили изделия из кожи, любую траву, а иногда и трупы погибших животных. Был недостаток питьевой воды, что приводило, к дизентерии и смерти. Представленные суду доказательства свидетельствовали о том, что территория концлагерей обносилась колючей проволокой в несколько рядов, по периметру находились наблюдательные вышки, на которых круглосуточно дежурили вооруженные финские солдаты. Кроме этого, вдоль колючей проволоки несли службу патрули, а у входа стоял часовой, вооруженный автоматом. Выход из лагеря запрещался под угрозой расстрела, за попытку выйти «за периметр» избивали плетью (розгами, вицей), что нередко приводило к смерти узников. Нередки были случаи, когда часовыми применялось огнестрельное оружие в отношении детей и подростков, которые в поисках еды пытались попасть за пределы лагеря; их ранили, иногда смертельно. Так, заинтересованное лицо Нюппиева К.А. поясняла как в нее стреляли. След от раны остался на всю жизнь. Архивные документы свидетельствуют о массовом характере физического наказания, особенно несовершеннолетних, находившихся в концлагерях; в каждом лагере была должность палача. Очевидцы тех событий подтвердили многочисленные факты жестокого обращения оккупантов с детьми, сообщали и о случаях клеймения малолетних детей. Так, один из сви-детелей показал, что находился в оккупации в пос. Ильинский Олонецкого района. Когда ему было 3 года, финский солдат нагретым докрасна металлическим прутом поставил ему на левом бедре клеймо округлой формы, он потерял сознание от боли, клеймо сохранилось до настоящего времени, говорили, что таким образом финны отмечают здоровых детей, чтобы потом либо брать у них кровь либо вывезти в Финляндию. Также в видеоматериале «Без срока давности. Карелия. Жизнь за колючей проволокой» Муллиева В.И. в своем рассказе пояснила, что у нее имеется клеймо, поставленное в младенчестве в концлагере в пос. Ильинский, так происходило со многими детьми. Свидетель Филина И.А. также в ходе допроса подтвердила данные обстоятельства. В сборнике «Без срока давности» содержится следующее: «Из желания помочь плачущим сестренкам и братишкам от голода и убивающейся от горя матери Саша Демехин 12-ти лет вместе с другими ребятами Ваней Коноваловым и Леней Кутоевым потихоньку уходили из концлагеря № 5 в город Петрозаводск, где в столовых находили работающих на кухне советских людей и выпрашивали остатки каши или кусочки хлеба от стола финнов и приносили домой. 22 октября 1942 года Саша вместе с ребятами ушел в город. Когда они возвращались домой в лагерь для того, чтобы не быть замеченными, они проползли под колючую проволоку, финны их заметили и подняли в детей стрельбу. Ребята с криком о спасении бегали около колючей прово¬локи. Палачам удалось пристрелить одного смельчака, решившегося выйти за проволоку, тяжело ранив, прострелив правое легкое мальчику Саше Демехину. Остальные ребята были на 5 суток закрыты в холодную будку. Увидев, что мальчик ранен и стонет, финны отправили его в больницу, но было уже поздно. В больнице перед смертью Саша матери рассказал, что выпрошенные им для братишек и сестренок галеты находятся в кармане. В страшных мучениях в ту же ночь Саша скончался». В целом, исходя из имеющихся архивных данных количество детей в г. Петрозаводске, считая и концлагеря, убыло с 1942 года по июль 1944 года с 10 420 до 7 521. Данных за 1941 год не имеется. Материалами дела подтверждается, что при отступлении летом 1944 года склады с продовольствием в пос. Ильинский финской армией были заминированы, также минировался г. Петрозаводск. В концлагерях была распространена корь, сыпной тиф, цинга, при этом не оказывалась надлежащая медицинская помощь, изначально отсутствовали больницы, но появились позднее на небольшое количество коек, медикаментов не было. В г. Петрозаводске умерших в лагерях хоронили на кладбище «Пески». Согласно открытым источникам, опубликованным в сборнике документов и материалов «Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков», в 1944 году после освобождения Петрозаводска, на кладбище «Пески» были обнаружены 39 групповых и множество одиночных могил. На могильных холмах имелось большое количество беспорядочно расставленных крестов с надписями на русском языке. Многие надписи указывают, что умершие погибли в финском плену. Чрезвычайной Государственной комиссией КФССР установлено, что во всех этих могилах захоронено не менее 7 000 советских граждан, погибших во время каторжного режима, болезней, пыток и расстрелов. Согласно научным работам российских и финских историков количество советских военнопленных, заключенных в финские лагеря 1941-1944 годов, составило более 64 тыс. человек, из них по разным источникам убито, замучено от 18 тыс. до 22 тыс. человек. Трудно найти семью, у которой кто-либо из родных не умер в бывших концлагерях. Этот тяжелый черный отпечаток, наложенный немецко-финскими захватчиками, никогда не изгладится из памяти людей, которые пережили этот страшный кошмар. В ходе судебных заседаний суд рассмотрел значительный объем доказательств: заслушал заинтересованных лиц, свидетелей этих ужасных событий и их родственников, историков, рассмотрел письменные материалы дела, в том числе и имеющие гриф «секретно», архивные документы, материалы уголовных дел. По результатам рассмотрения дела суд постановил: «Заявление прокурора Республики Карелия удовлетворить. Установить факт, имеющий юридическое значение, - признать преступления, совершенные немецко-фашистскими захватчиками и оккупационными властями и войсками Финляндии на территории Республики Карелия в период Великой Отечественной войны с 1941 года по 1944 год в отношении не менее 86 тыс. советских граждан, являвшихся представителями мирного населения и военнопленными, проходящими военную службу в Красной армии - Вооруженных силах СССР, военными преступлениями и преступлениями против человечества как они определены в Уставе Нюрнбергского международного военного трибунала от 8 августа1945 года и подтверждены резолюциями 3 (1) от 13 февраля 1946 года и 95 (1) от 11 декабря 1946 года Генеральной Ассамблеи ООН, геноцидом национальных, этнических и расовых групп, представлявших собой население СССР, - народов Советского Союза, как частью плана, заключавшегося в намерении нацистской Германии и ее союзницы Финляндии избавиться от всего местного населения Советского Союза путем изгнания и истребления его для того, чтобы колонизировать освободившуюся территорию». Аналогичные процессы прошли в судах Новгородской, Псковской, Ростовской, Брянской, Орловской, Воронежской, Смоленской, Московской, Волгоградской, Липецкой, Ленинградской, Калужской, Белгородской, Калининградской, Тульской областей, Краснодарского и Ставропольского краев, Республики Крым, Санкт-Петербурга. (Журнал «Судейское сообщество» №2, 2024). |
|